сегодня в рубрике "а я устал, машу из последних сил, ободрал всю морду, уцепился за крайний куст" очередной гость, весьма долгожданный и крайне желанный. последний оттоман Петрограда, бакинский безумец родом из Пушкина, любитель долмы и Пушкина, обладатель дерзкого, как вокал Александра Новикова, прозвища "кондуктор", симпатичный бузотер и бретер Фарадж Эфендиев.
по просьбе уаси Фарадж выбрал самые безбрежные, самые лучшие и самые пронзительные вещи великой нашей соотечественницы Тани Булановой. певицы, которая так и будет до седых волос ассоциироваться с плачем и унынием, хотя щедро одаривает всех веселым смехом и конвертами кристальной радости.
впрочем, уступаю место везувию конской пластмассы, потомку Императорского Дома Османов и обладателю персидских рукописей 16 века с изображениями Руми.
Как-то раз я, ещё безбородный и безусый, шёл по рынку. Рядом с очередной засранной овощной палаткой стоял содомических размеров динамик, который вдруг начал выдавливать из себя песню. Посреди этого чада телогреек и луж страдающих шапок под прагматичный восьмидесятнический бит полный благороднейшей меланхолии голос пропел-проговорил строчку "Ну скажи скорей-скорей мне о любви" - не берусь за остальных, но во мне в тот момент совершенно точно что-то навсегда переменилось.
Таня. Певица невероятной чувственности, обезоруживающей искренности и нежности, которая всякой мрази, всякому грязному от ныряний в коровьи лепёшки убожества жбану давала ещё один шанс.
Говорить тут, собственно, нечего и незачем - ведь я действительно, без шуток, верю в то, что одна "Белая черёмуха", со своей ли бесстыжей аранжировкой или без неё, даст под дых любому фанату вполне великой музыки. А если фанат будет возражать - его тут же отпидзит Дукалис. Так и будет.
gori dogorai by reggaeforfriends
четверг, 24 марта 2011 г.
вторник, 22 марта 2011 г.
николай редькин: космик-поп хамит алтынтоп
"...Из черных недр Урала,
Где царствуют топаз и турмалин,
Пред ним бы жизнь невиданная встала,
Наполненная пением машин.
Он увидал бы мощные громады
Магнитных скал, сползающих с высот,
Он увидал бы полный сил народ,
Трудящийся в громах подземной канонады,
И землю он свою познал бы в первый раз..."
Пред нами сейчас, словно по Заболоцкому, тоже встанет невиданная жизнь, наполненная пением машин. Наш сегодняшний гость, Николай Редькин, прямиком с седого Урала. Живет в Екатеринбурге, пишет для сайта Rap.Ru, имеет таксу, собирает старые кассеты и катается на роликах. Специально для Уаси сделал подборку космического попа из черных недр российского музобоза 90-х. Слово гостю.
Наверное, одно из самых сильных моих музыкальных потрясений случилось, когда в 14 лет я услышал песню группы Demo. В ней пелось: "Любовь провоцирует страх / Пока я боюсь, я люблю". Потом я наугад открыл Библию и прочитал: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх". Простое совпадение, казалось бы, но после этого стрелки прокрутились обратно и музыка перестала быть тем, чем была раньше.
Не буду, однако, вводить никого в заблуждение. Все песни, представленные в этой подборке – обычная дискотечная попса, которую в конце девяностых слушали модные семиклассники. Другое дело, что в ней таятся мегабайты тоски, эйфории и какой-то эфирной нежности. Продюсеры всех этих, большей частью одноразовых, проектов наверняка кормили подопечных певиц спецнаркотиками и сами не брезговали при случае их употребить. Вместо того, чтобы петь про поцелуи в подъездах и обнимашки на переменках, девушки под самодельный техно-поп просветленными голосами ворковали о космосе, пустоте и прочих абстрактных материях. Вот, к примеру, другая песня группы Demo – и в ней мы слышим: "С неба падают кометы / А кто-то пишет грязь / Кто-то умными речами/ В стране захватит власть". Не знаю даже, нужно ли что-то к этому добавлять.
Space invaders by ot_semi_nedug
Где царствуют топаз и турмалин,
Пред ним бы жизнь невиданная встала,
Наполненная пением машин.
Он увидал бы мощные громады
Магнитных скал, сползающих с высот,
Он увидал бы полный сил народ,
Трудящийся в громах подземной канонады,
И землю он свою познал бы в первый раз..."
Пред нами сейчас, словно по Заболоцкому, тоже встанет невиданная жизнь, наполненная пением машин. Наш сегодняшний гость, Николай Редькин, прямиком с седого Урала. Живет в Екатеринбурге, пишет для сайта Rap.Ru, имеет таксу, собирает старые кассеты и катается на роликах. Специально для Уаси сделал подборку космического попа из черных недр российского музобоза 90-х. Слово гостю.
Наверное, одно из самых сильных моих музыкальных потрясений случилось, когда в 14 лет я услышал песню группы Demo. В ней пелось: "Любовь провоцирует страх / Пока я боюсь, я люблю". Потом я наугад открыл Библию и прочитал: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх". Простое совпадение, казалось бы, но после этого стрелки прокрутились обратно и музыка перестала быть тем, чем была раньше.
Не буду, однако, вводить никого в заблуждение. Все песни, представленные в этой подборке – обычная дискотечная попса, которую в конце девяностых слушали модные семиклассники. Другое дело, что в ней таятся мегабайты тоски, эйфории и какой-то эфирной нежности. Продюсеры всех этих, большей частью одноразовых, проектов наверняка кормили подопечных певиц спецнаркотиками и сами не брезговали при случае их употребить. Вместо того, чтобы петь про поцелуи в подъездах и обнимашки на переменках, девушки под самодельный техно-поп просветленными голосами ворковали о космосе, пустоте и прочих абстрактных материях. Вот, к примеру, другая песня группы Demo – и в ней мы слышим: "С неба падают кометы / А кто-то пишет грязь / Кто-то умными речами/ В стране захватит власть". Не знаю даже, нужно ли что-то к этому добавлять.
Space invaders by ot_semi_nedug
пятница, 18 марта 2011 г.
путешествие продолжается
Отчаянные лягушата-путешественники, Сергей Веспуччи и Богдан Колумб российской поп-музыки, рыцари прощально-печального образа, за пару лет сотворившие живущую по сей день легенду, первооткрыватели диковинок зарубежья, воспитатели чувства прекрасного у махровых красноголовых постгорбачоидов.
Группа, как сказано в предисловии к одной из песен, названием обязанная не испанской цыганке из Проспера Мериме, а английскому «человеку-машине». Божественные и неповторимые создания 90-х – категорически быстро взлетевшие и так же быстро павшие на землю. Место в пантеоне этим великим продолжателям романтических традиций отечественной не музыки, но литературы уж точно обеспечено. Не знаю, обращалось ли на это внимание, но непостижимая близость текстов песен к образцам нашей ориенталистской (да и вообще приключенческой) поэзии не может не поразить замертво.
Наиболее близка связь Кар-Мэн с отважным конквистадором Серебряного века Николаем Гумилевым. Да и остальным Филеасам Фоггам российской литературы этот диско-тандем тоже как брат родной. Доказать это не составит никакого труда. Удивительно даже не это, а то, насколько живыми, не потерявшими обаяния и силы смотрятся по сей день эти песни. 1991 – год, который изменил мир. Именно тогда была выпущена феноменальная пластинка «Вокруг света». От Сан-Франциско до Багдада, из Дели в Париж, а оттуда в Стамбул – четко выдержанная концепция, музыкальная «Афиша-Мир» под редакцией Лемоха, путеводитель для миллионов не слишком выездных россиян, экзотик-поп-ажитация с приятной дрожью под ложечкой.
Нечто похожее про ребят пытался уловить Аркадий Дагомощенко:
«Предвосхищая себя в деревьях или забвении
Сквозь листву сквозную, летящую
в темя воды обильное,
Темень зеркальная трижды себя отразившей мысли
Рассыплется ожерельем, сорванным возгласом».
И уж совсем точно про них написал когда-то Федор Сологуб:
"Знаю, что скоро открою
Близкие духу края,
Миродержавной игрою
Буду утешен и я".
----1-----
Грузный, как бочки вин токайских,
Мудрость свою прикрой плащом,
Ты будешь пугалом дев китайских,
Бедра обвив зеленым плющом.
Будь капитаном. Просим! Просим!
Вместо весла вручаем жердь…
Только в Китае мы якорь бросим,
Хоть на пути и встретим смерть!
(Николай Гумилев)
----2----
Опять седобородый дым.
(Не бреет поезд бороду!)
Летим к волне другой воды,
летим к другому городу.
Хорош, да не близко
город Сан-Франциско.
(Владимир Маяковский)
----3----
На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
(Николай Гумилев)
----4----
Парижа я люблю осенний, строгий плен,
И пятна ржавые сбежавшей позолоты,
И небо серое, и веток переплеты —
Чернильно-синие, как нити темных вен.
(Максимилиан Волошин)
----5----
Сперва я, как мудрец, беседовал с веками,
Потом свой дух вернул к первичной простоте,
Потом, молчальником, я приобщился в Браме,
И утонул в бессмертной красоте.
Четыре радуги над бурною вселенной,
Четыре степени возвышенных надежд,
Чтоб воссоздать кристалл из влаги переменной,
Чтоб видеть мир, не подымая вежд.
(Константин Бальмонт)
----6----
Ко мне приходят бедуины,
Бойцы, какими горд Багдад,
Ужасные приходят джины…
И месс мой пьет, и меч мой рад.
Ну, хорошо, я рассердился.
Хотя в Багдаде говорят,
Я гневен, что не возвратился
До этих пор мой друг, Синдбад.
(Николай Гумилев)
----7----
В песне, написанной Лемохом для Гулькиной, это слышно не меньше.
Все мы знавали злое горе,
Бросили все заветный рай,
Все мы, товарищи, верим в море,
Можем отплыть в далекий Китай.
(Николай Гумилев)
Группа, как сказано в предисловии к одной из песен, названием обязанная не испанской цыганке из Проспера Мериме, а английскому «человеку-машине». Божественные и неповторимые создания 90-х – категорически быстро взлетевшие и так же быстро павшие на землю. Место в пантеоне этим великим продолжателям романтических традиций отечественной не музыки, но литературы уж точно обеспечено. Не знаю, обращалось ли на это внимание, но непостижимая близость текстов песен к образцам нашей ориенталистской (да и вообще приключенческой) поэзии не может не поразить замертво.
Наиболее близка связь Кар-Мэн с отважным конквистадором Серебряного века Николаем Гумилевым. Да и остальным Филеасам Фоггам российской литературы этот диско-тандем тоже как брат родной. Доказать это не составит никакого труда. Удивительно даже не это, а то, насколько живыми, не потерявшими обаяния и силы смотрятся по сей день эти песни. 1991 – год, который изменил мир. Именно тогда была выпущена феноменальная пластинка «Вокруг света». От Сан-Франциско до Багдада, из Дели в Париж, а оттуда в Стамбул – четко выдержанная концепция, музыкальная «Афиша-Мир» под редакцией Лемоха, путеводитель для миллионов не слишком выездных россиян, экзотик-поп-ажитация с приятной дрожью под ложечкой.
Нечто похожее про ребят пытался уловить Аркадий Дагомощенко:
«Предвосхищая себя в деревьях или забвении
Сквозь листву сквозную, летящую
в темя воды обильное,
Темень зеркальная трижды себя отразившей мысли
Рассыплется ожерельем, сорванным возгласом».
И уж совсем точно про них написал когда-то Федор Сологуб:
"Знаю, что скоро открою
Близкие духу края,
Миродержавной игрою
Буду утешен и я".
----1-----
Грузный, как бочки вин токайских,
Мудрость свою прикрой плащом,
Ты будешь пугалом дев китайских,
Бедра обвив зеленым плющом.
Будь капитаном. Просим! Просим!
Вместо весла вручаем жердь…
Только в Китае мы якорь бросим,
Хоть на пути и встретим смерть!
(Николай Гумилев)
----2----
Опять седобородый дым.
(Не бреет поезд бороду!)
Летим к волне другой воды,
летим к другому городу.
Хорош, да не близко
город Сан-Франциско.
(Владимир Маяковский)
----3----
На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
(Николай Гумилев)
----4----
Парижа я люблю осенний, строгий плен,
И пятна ржавые сбежавшей позолоты,
И небо серое, и веток переплеты —
Чернильно-синие, как нити темных вен.
(Максимилиан Волошин)
----5----
Сперва я, как мудрец, беседовал с веками,
Потом свой дух вернул к первичной простоте,
Потом, молчальником, я приобщился в Браме,
И утонул в бессмертной красоте.
Четыре радуги над бурною вселенной,
Четыре степени возвышенных надежд,
Чтоб воссоздать кристалл из влаги переменной,
Чтоб видеть мир, не подымая вежд.
(Константин Бальмонт)
----6----
Ко мне приходят бедуины,
Бойцы, какими горд Багдад,
Ужасные приходят джины…
И месс мой пьет, и меч мой рад.
Ну, хорошо, я рассердился.
Хотя в Багдаде говорят,
Я гневен, что не возвратился
До этих пор мой друг, Синдбад.
(Николай Гумилев)
----7----
В песне, написанной Лемохом для Гулькиной, это слышно не меньше.
Все мы знавали злое горе,
Бросили все заветный рай,
Все мы, товарищи, верим в море,
Можем отплыть в далекий Китай.
(Николай Гумилев)
среда, 16 марта 2011 г.
их сосчитал и тряпкой вытер меланхолический голкипер
четверг, 3 марта 2011 г.
первый капиталистический
Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
что ж, пора.
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
что ж, пора.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)